Четырежды / Le quattro volte (2010)

Название: Четырежды
Название зарубежное: Le quattro volte
Год: 2010
Страна: Италия, Германия, Швейцария
Жанр: драма
Рекомендовано: зрителям, достигшим 16 лет
Продолжительность: 88 мин.
Премьера: 16 мая 2010
Возраст: 16+
Рейтинг Кино Поиска : 6.626
Рейтинг IMDB : 7.20
Зрители : Италия - 16.1 тыс, Нидерланды - 3.2 тыс, Россия - 1.3 тыс
Режиссер: Микеланджело Фраммартино
В ролях: Джузеппе Фуда, Бруно Тимпано, Назарено Тимпано, Артемио Валлоне, Domenico Cavallo, Santo Cavallo, Peppe Cavallo, Исидоро Кьера, Иоланда Манно, Cesare Ritorito

Старый пастух доживает свои последние дни в тихой средневековой деревушке, взгромоздившейся на холмах Калабрии на самом юге Италии. Он пасет коз под небесами, которые большинство жителей деревни покинуло очень давно. Он болен и считает, что нашел лекарство — пыль, которую собирает на полу церкви и которую принимает каждый день, размешав в воде......

Рецензии: Смысл жизни - смерть
------
У этого фильма есть одно бесспорное достоинство: он достигает великолепного, высокого символизма в изображении смерти. Избранный символ очень прост - это беззвучно сгущающаяся неотвратимая мгла. Это настолько явный, не оставляющий надежды, абсолютный конец, что становится даже немного не по себе. Камера оператора устанавливается в могиле, которую закрывают - навсегда - надгробным камнем. Потом камеру ставят в центр затейливо сложенных бревен, обкладываемых новыми и новыми поленьями, которым предстоит обратиться в уголь: когда очередное полено закрывает последнюю щель света, смерть снова подает свой знак. Дерево уже срубили, уже накололи на поленья, теперь их сожгут - но подлинная смерть дерева наступает тогда, когда на экране воцаряется абсолютная мгла. И когда потерявшийся, долго жалобно блеявший козленок затихает в какой-то канавке, и ближе к ночи такая же зловеще молчаливая мгла окутывает его тельце, и белое постепенно растворяется в черном, мы понимаем: козленок не заснул - он умер.

Смерть как конец и венец всего сущего торжествует в пространстве фильма Микеланджело Фраммартино «Четырежды». Одна из этих смертей - человеческая, другие - смерть козленка и гибель дерева. Некий смысл и продолжение имеют лишь смерти, занимающие свое место в вечном движении природы: мертвое животное обратится в перегной, дерево порадует поселян на празднике, а потом превратится в уголь, которым будут топить дома, - но человек, центр гуманистического мира, в фильме Фраммартино живет и умирает оглушительно бессмысленно.

Старик пас коз - потом умер. Ничего не изменилось - теперь коз будет пасти другой человек. От старого пастуха не осталось даже головки сыра. Фильм с каким-то брезгливым равнодушием расправляется с иллюзиями, которые люди придумывают себе веками, объясняя загадку жизни и смерти, пытаясь сказать себе и другим, что найдут продолжение в своих делах или детях. Единственному человеку, чье лицо будет показано в фильме, отказано в продолжении в детях, которых нет, или делах, которые были слишком незначительны. В разные благоглупостные теории бессмертия души Фраммартино слишком явно не верит. Могильный камень, темнота - и все, хватит с вас. Никаких иллюзий. Зачем человек живет? Чтобы помучиться, покашлять и сдохнуть. Вот и все. Человек умирает - и ничто не меняется ни в чьем мире. Джон Донн про острова с колоколами написал, конечно, красиво, но нам его пафос ни к чему. Как и «картинки» с изваяниями великого тезки режиссера. Мы люди современные, трезвые, нам ни сказки о религии, ни всякие бредни про «Жизнь прекрасна» не нужны, этим пусть старухи и идиоты пробавляются.

И странно было бы ожидать иной позиции от фильма, которому не только Бог, но и люди, собственно, не интересны. План человеческого лица (это будет лицо старого пастуха) мы увидим лишь пару раз. Вскоре после того, как этот план в очередной (второй или третий) раз будет показан зрителю, старик поднимется из травы и застегнет штаны. Это не случайный жест, потому что в этом фильме случайного нет. Просто нам не следует воображать, что изучая благородное лицо старика, Фраммартино хочет рассказать нам о нем что-то важное, что-то человеческое. Нам не следует увлекаться размышлениями о том, что это за человек, что за жизнь он прожил, стоит ли его любить, стоит ли уважать. Человек в пространстве «Четырежды» не должен забываться, не должен слишком далеко уходить от своей животной природы, нам тут эти гуманистические штучки не нужны. Где лицо - там и естественные надобности, все едино, все рядом.

Другие люди будут показаны издали. Женщину, помогающую старику собирать пыль из церкви, придется показать поближе. Но выход будет найден: мы увидим ее только со спины. Старик, наблюдающий за ее движениями, будет показан в профиль, и лицо его будет скрыто тенью. Затем придется сделать уступку здравому смыслу: старик все же произнесет отчетливо человеческое слово: «Grazie» (спасибо). Все-таки итальянец не может принять услугу без grazie. Но хорошенького понемножку. Все остальные люди, живущие в уродливой деревне в невзрачном пейзаже (нужно долго стараться, чтобы найти невзрачный сельский пейзаж в Италии), предстанут на экране маленькими фигурками размером с муравья. Иногда мелькнет на ближнем плане какая-нибудь рука, нога, затылок - ну и хватит с этих людей.

Иногда они будут что-то говорить - невнятно, с далекого расстояния, без перевода, действительно ненужного, потому что все разговоры тут будут подчеркнуто бессмысленными, на уровне междометий. Это лишний раз подчеркнет сходство человеческой болтовни с блеянием коз: блеяние ведь тоже переводить не нужно. По замыслу Фраммартино человек говорит, потому что любит болтать, а живет потому, что родился. Затем, чтобы подергавшись, помучившись, покашляв, пообманывав себя самыми дурацкими надеждами вроде излечения пылью с церковного пола, поизображав радость на идиотском ежегодном празднике, сдохнуть и упокоиться в непроглядном мраке.

Страдает ли Фраммартино, констатируя конечность и бессмысленность всякого существования, особенно человеческого? Мне так не показалось. Философия Фраммартино - это философия, отрицающая не только Божественный замысел, но и простые, зримые радости реальной земной жизни, само существование этих радостей, человеческого тепла, любви, симпатии. Но пытаясь казаться беспристрастным хроникером, автор «Четырежды» очень пристрастен, старательно выбирая из бесконечно пестрого потока жизни только то, что имеет отношение к бессмысленности, страданию и смерти, и намеренно отворачиваясь от лиц - вдруг на чьем-нибудь сверкнет искренняя улыбка.

Принимать ли философию фильма «Четырежды», решать зрителю. Я же, зная о жизни нечто помимо показанного на экране, предпочту этого не делать. И дело тут даже не в загробной жизни, а просто в жизни как таковой, которая, как бы неотвратимо она ни заканчивалась гибелью, все же стоит того, чтобы жить....